Untitled

Второй номер "Урлайта" порадовал приятной статьей о мартовском рок-фестивале /или как он там назывался/ в Ленинграде. Невозможно было без ностальгического душевного трепета читать воспоминания автора - старого рокера Хренова о шестидесятых годах, о трогательной любви его к "роллингам" и "цепеллинам", о принципиальном неприятии "хипов", об открытии им через Уэйкмана симфонической музыки етc. В большинстве своем не вызвали желания поспорить и трезвые оценки автором участников фестиваля - живой и свежей, стремительно восходящей "Алисы", вконец заплутавшего в дебрях своего стилистического эллинизма "Аквариума" и пр. Короче, всем бы хорошая рок-статья, но...

... Но бог ты мой, что же там написано про "Кино"!!! Строки, ему посвященные, наводят на печальную мысль о том, что cамая, пожалуй, страшная болезнь эпохи /восимидесятых годов XX в. - прим. авт./ - духовный конформизм - начинает проникать даже в наши рок-вкусы /а ведь рок всегда являлся основным и последним бастионом против этого злого демона - по крайней мере, в нашей стране!/

Самое опасное в фестивальной статье - принципиально неверная, на наш взгляд, оценка творческой эволюции "Кино". Напомним основные ее положения: сначала плохо, потом хорошо. Сначала - почти советская эстрада, затем исчезает Рыбин, и вот - пожалуйста, творческий расцвет, офигенный нью вэйв, красота новых романтиков - никакой старо-роковой грязи. Сплошная сиятельная современность.

Попробуем разобраться, к чему конкретно в творческом багаже "Кино" могут быть отнесены эти эпитеты. Что такое "сначала"? В первую очередь это, конечно же, их первый альбом - "45" /1982/ - и плюньте мне в глаза, если это не творческая вершина ансамбля /хотя известная, мягко говоря, облегченность некоторых текстов коробила уже тогда/. Но если не впадать в снобизм, то, безусловно, знаменитые "Алюминиевые огурцы", " Тоска по солнечным дням", "Восьмиклассница" - прекрасные проникновенные песни, поражает беспримерная легкость восприятия всех вещей, входящих в слушателя, как грузинский сухач, а самое главное - искренность, лиризм и непритязательность Цоя здесь самостийны, они еще не стали расхожей монетой. Наконец, на альбоме нет ни одной безоговорочно слабой песни. И потом: почему советская эстрада?! "45" - это, в основном, что-то типа софт-рока, осторожно начинающего тяготеть к "новой волне". Что это могло напомнить Хренову в "советской эстраде"? Никитиных, что ли? Но тогда понятие "советская эстрада" будет уже настолько безбрежно, что и весь рок пожрет.

Ну ладно, ушел Рыбин, "Кино" обратилось в безрыбое "новое" "Кино". Пошел и впрямь неплохой электрический нью вэйв, хотя отечественной ассимиляцией стилистики не пахнет. Вершиной этих экзерсисов "Кино" становится его знаменитый альбом "Камчатка", не лишенный творческих удач /"Последний герой", "Транквилизатор", "Троллейбус, который идет на Восток"/ - поистине советский "Полис", но такой уж ли советский? - если, скажем, "Каждую ночь" спеть на английском языке, то от оригинала копию и не отличишь, ибо техничности у нового "Кино" не отнять. Местами в альбоме зияют и такие чревоточины, как его заглавная вешь. "Это сладкое слово - Камчатка"... Песня, к слову, не менее сладкая, чем, по мнению Цоя, ее название. Если пытаться говорить здесь о какой-то самоиронии, то ее с чуть большей натяжкой можно было бы приписать и "Верасам".

Дальше - глубже, и на последнем альбоме "Кино" - "Это не любовь" /1985/ сладкая камчатская чревоточина разрастается в безобразную раковую опухоль. Кто, черт побери, поет припев в "Проснись, это любовь": "Кино" или "Сябры"?! Поди разбери. Запев, впрочем, спет настолько искренне, что в вышеозначенном припевном контексте говорить о чем-либо, кроме паразитирования Цоя на задушевных особенностях своего вокала становится просто невозможно. Уж если искать точки соприкосновения "Кино" с истиной, кондовой советской эстрадой, то, несомненно, здесь, а не на "45".

Посреди альбома внезапно потрясает слушателя "Я объявляю свой дом безъядерной зоной". Все мы любим и уважаем борьбу за мир, но, право же, на этой теме нехорошо спекулировать, строить карьеру и стричь купоны. Впрочем, по всей вероятности, Цоя, а иже с ним и тех, по чьей милости он сию вещь написал, эта нехитрая истина мало волнует. Во всяком случае, можно понять бескомпромиссного Шевчука, который на своих последних московских гастролях в конце своей знаменитой "Периферии" вместо традиционных частушек несколько раз пропел "Я объявляю свой цой безъядерной зоной", подписав тем самым певцу "Кино" своего рода рок-этический приговор.

Единственная, пожалуй, удачная вещь с "Это не любовь" - "Уходи" - носит, впрочем, как ни странно, следы влияния Майка и ДК - тем-то она и хороша. Сам ДК, однако, спел бы ее в десять раз сильнее. Впрочем, это уже частности.

К чему я, собственно, клоню? Я боюсь злоупотреблений призывом к верности духу времени, пример чему мелькнул в фестивальной статье: дескать, к черту старые рок-н-роллы и хард-рок /а стало быть, и нынешний "Зоопарк" - эта мысль между строк так и сквозила/, современная эпоха - это чистые и красивые люди /слово "ребята" язык не повернется сказать/ - новые романтики - это и есть наши подлинные светочи. Но этот взгляд еще не предел, можно пойти и дальше - помянуть идеалы грядущего на Западе "бофф-поколения". Если мы будем блюсти дух времени в их ключе, нам придется вообще забыть о роке, пожечь все старые джинсы, холить свои сытые тела и целовать в морду болонок с пенсионерами. ВОТ ДО ЧЕГО МОЖНО ДОЙТИ.

В заключение - небольшое резюме по поводу непосредственно нынешнего "Кино". Боюсь, обратной дороги ему уже нет: оно забрело в края, из которых редко кому удается вернуться назад. Самое лучшее, что сейчас могла бы сделать группа - это сменить название, чтобы не пачкать далее своей лакированной музыкой доброе имя того ансамбля, который записал три года назад замечательный альбом "45".