Untitled

ПЕСНИ ГОРОДСКИХ ВОЛЬЕРОВ
/Общие соображения/
М.НАУМЕНКО и др.

Существует ли рок-поэзия? Не просто как рифмованные слова, которые поют, а как отдельное явление, обладающее своей спецификой.

Скажем, в джазе достаточна сильна вокальная традиция, но джазовой поэзии нет. Битниковские штучки Гинзберга Ферлингетти сочинены "по поводу" и непосредственно к "телу" джаза имеют не больше отношения, чем популярные джазовые эссе Кортасара.

Другой, более спорный пример - КСП. Я считаю, что КСП тоже не породил своей поэзии. Во-первых, потому что в "лучших" традициях этого движения - заимствовать стихи у прошлых и здравствующих знаменитостей. Во-вторых, то, что создается в оригинале, как правило, не ново и ублюдочно: лексикон от символистов, настроение - от Есенина, плюс синдром романтики дальних дорог, королей, свеч и т.п.

Заметьте: я не говорю о качестве и коэффициенте 10 авторов. Меня интересует только факт наличия /отсутствия чего-то специального/. В современной эстрадной песенной поэзии /текстовке/ -пример обратного рода - о качестве творчества, судя по общепринятым критериям, речи идти вообще не может. Но как чудесен, как самобытен этот мир! Запредельные строчки типа "Пусть созвездие любви наведет на нас мосты" /слова поэта-лауреата и пр. Андрея Дементьева/ не только спокойно исполняются телерадиосолистами, но и с энтузиазмом подхватываются /особенно на припевах/ тысячными массами слушателей. Это замечательно, это фантастично, иной мир, иные законы¹...

Вернемся к изначальному вопросу. Я склонен даже дать на него положительный ответ. Неповторимость словесной стихии рока обусловлена тем обстоятельством, что это самая массовая /а/, непрофессиональная /б/, но тиражируемая /что отличает ее от стихов в альбомах/ поэзия их всех существовавших когда-либо².

Отсюда, именно отсюда - имманентные, наиболее характерные "видовые" черты рок-поэзии: естественность, простота, уличность. Кроме того: лексикон, основанный на разговорном языке, жаргоне. Наконец: проблематика, касающаяся "здесь и сейчас".

Однако, дела обстоят несколько сложнее. Рок-поэзия очень неоднородна. В ней существуют и "академическая струя, и масса штампов профессиональной" массовой культуры, и чисто фольклорные, традиционные дела. Конечно, все годится. Но вот парадокс: не очень культурный негр Чак Берри, писавший стихи с рифмами вроде "танго-мамбо", совершил переворот в мозгах и песни его -в том числе и благодаря словам! - с кайфом распеваются до сих пор. А, скажем, Пит Синфилд³, поразивший на один сезон воображение готическими сюрреализмами, грандиозными аллегориями и пр., давно забыт и так и остался одним из сонма небесталанных подражателей титанов поэтической цивилизации - от Мильтона до Т.С. Эллиота.

Так что у рок-поэзии тоже свои законы и своя система ценностей, во многом противоположные тем, к которым мы привыкли. И глупо подходить к словам рок-песен с критериями академической литературы. Ещё глупее требовать следованию этим критериям. Одна милая дама, послушав Гребенщикова⁴, скисломордилась: "Примитив, джамбульщина", что вижу, то пою"... Мне не приходилось читать Джамбула /имя мне нравится/, но, кажется, петь и надо о том, что видишь.

Конкретнее. Вот четыре наших популярных стихотворца на ниве рок-мюзик. /В алфавитном порядке/: Гребенщиков, Майк /так мы для краткости называем Мишу Науменко/, Макаревич, Рыженко. Они очень разные: первый - философичен, второй - лиричен, третий - дидактичен, четвертый - саркастичен. Гребенщиков и Майк тяготеют к жаргону и проблемам личным - Макаревич и Рыженко - к нормальному лексикону и проблемам, так сказать, общественным. Майк и Макаревич пишут стихи в традиционной равномерно-рифмованной манере - Б.Г. и Рыженко больше экспериментируют с формой. Пожалуй, самое главное: Макарович и Гребенщиков в своем творчестве больше исходят из, если можно так выразиться /надеюсь, поймете/ поэтического интеллектуального самосознания - Майк и Рыженко - из конкретных жизненных ситуаций. Особенно Майк. И за это ему мерси.

Почему-то поют о чем угодно, только не о том, что с ними лично происходит. Как редко услышишь настоящую песню от первого лица! "Я" Макаревича служит или назиданием другим /"Кафе Лира"/, или исполненное возвышенного пафоса /"Три окна", "Свеча"/, вряд ли доступного простому парню /вроде меня/. Монологи БГ не столь патетичны, но, все равно, за редкими исключениями /"Кто ты такой", "Все, что я хочу"/ в них играет рефлексия и мало милой сердцу джамбулыщины.

Представим себе их муз. У БГ - богемная чудачка, неглупая и прихотливая. У Майка - конечно же, сладкая Н. - славная, центровая давалка, примодненная и, натурально, пьяница. Макаревич уже тыщу лет не писал о любви и вообще, о женщинах, музу его представляю себе с трудом, в виде средних лет учительницы, незлой, интеллигентной и с устоями. Муза Рыженки - слепок патологий обыденности; нечто среднее между дикторшей телевидения и продавщицей из гастронома.

Вопрос к читателям: кто из этих баб всего нам ближе? Конечно, Сладкая Н. /образ Рыженко чересчур умозрителен!/. А посему сермяжная правда рока - за Майком. Нет, он не лучший поэт -но он более всего "в жанре".

Никто не снискал за последнее время столько комплиментов и, одновременно, столько ругани в свой адрес, как Майк. Уже на первом же его московском концерте часть зала исступленно аплодировала после каждого куплета, а другая часть синхронно и с чувством свистела. Как пишут в таких случаях, "равнодушных не было"... После выступления, бог мой!..

Люся Петрушевская сказала, что ничего лучше в жизни не слышала, и через пару дней спела по телефону сочиненный под влиянием Майка /но с ее типичными героями "Бабулькин блюз" - про то, как соседи выживают из коммунальной квартиры старушку, страдающую недержанием кала... Напротив, Макаревича /а он, кстати, выступал непосредственно перед Майком/ я редко когда видел таким раздраженным и недобрым. На мой вопрос "Ну как?" он ответил совсем не свойственными ему словами типа "хулиганство" и "безобразие". Уже на автобусной остановке, как мне рассказали, между сторонниками и противниками Майка /все они впервые услышали его за полчаса до того/ произошла драка.

Дело в том, что находясь вполне в рамках /западной!/ роковой поэтической ортодоксии, Майк, вместе с тем, радикальнее любого другого порывает с существующими у нас песенными /в т.ч. и роковыми/ словесными традициями. Идеалом здешних фэнов уже много лет является Макаревич. Не будем ставить ему это в вину, но он крепко вшиб в юные головы любовь к трем вещам: "серьезности" тем /равнодушие, предательство, карьеризм и т.п./, "красивости" языка /свечи, костры, замки.../ и общей символичности /аллегоричности/ абстрактности /скачки, корабли с капитанами, барьеры, дома с окнами.../. Гребенщиков чуть более интимен и вольнее в обращении с языком /слэнг, энглизмы/, но в остальном, столь же божественно возвышен и глубокомысленен, как Макаревич. Для довершения картины добавьте нетленное наследие всевозможного Окуджавы, а также Созвездие Любви.

Бедный мальчик Майк! Какую толщу добротных стереотипов приходится ему пробивать своим аденоидным голосом... Единственная явная параллель - ранний "блатной" Высоцкий /"...с водки похмелье, а с Верки что взять..."/. Да и того, как нетрудно заметить, любят не за исповеди младых лет, а за последовавшие маски алкоголиков и солдат, притчи о волках и конях.

Легко быть умным, легко быть серьезным. Легко и надежно. Трудно быть искренним, трудно быть самим собой /но возможно.../. Один на сцене всегда босс - скромный вождь и учитель. Другой - не очень понятен, но полон тайны и очарования. Один - над залом, другой - далеко в стороне. Только Майк стоит среди них. Голый, как в своей ванной комнате, куда неожиданно набежало несколько сотен народу. Он демонстративно незащищен. Он позволяет себе выглядеть в песнях жалким и нелепым. Он нарочито антипатичен, даже в самых драматических ситуациях /вспомните "заземления" во "Все в порядке": "...простужен", "нечего есть", "...остался без папирос".../. И, в результате, он пожинает урожай глупых смешков и свиста нормальных ребят и девушек, у которых свои представления об искусстве. Они не хотят видеть себя; это зеркало плюет им в глаза⁵.

У Майка полно посредственных песен. Он не гений; напротив, фантастический разгильдяй. Вряд ли его одного хватит на то, чтобы разогнать смурь праведного провинциализма нашей рок-поэзии. Если вам так уж дорого "разумное, доброе, вечное", то подумайте о наших потомках! Бедные чуваки, слушая современные "рок-песни", решат, что мы жили в замках и в башнях при свете свечей, не имели представления о гигиеническом сексе и портвейне, а разговаривали только о борьбе добра и зла.

Майк, первая пьяная ласточка. Он хил, но именно он подвинул Рыженко, именно он стал катализатором для варварской молодой шпаны "Удовлетворителей". Да и на Гребенщикова, парня умного, он, несомненно, произвел большое впечатление. Остальные... пока "невинны, как младенцы, скромны, как монахи". В конце-концов, это их дело. И единственное, что меня огорчает - за последние полтора года гадкий Майк написал полторы песни. Никаких поблажек этому самодовольному Козлу⁶.

ЗЕРКАЛО № 4 /январь 1982г./
ЖУРНАЛ КЛУБА "РОКУЭЛЛ КЕНТ"
Статья сохранена Владимиром Ивановым